Наш отец Баулин Афанасий Николаевич житель умирающего села Пустынь, в прошлом в котором жило до 2,5 тысяч жителей, летом 41-го ушёл на фронт, участвовал в боях под Москвой, где полегло много земляков, видел их гибель в этой страшной мясорубке типа под Ржевом, в составе 26 истребительной бригады в тылу у фашистов 5 августа 42-го попал в плен, где выжил, в том числе после трёх лагерей смерти, доходил до веса в 33кг .

Мать с тремя малолетками получила похоронку и письмо от командира и за почти три года уже не было никакой надежды.

Наш отец почти три года провёл в немецком плену и последним его пристанищем перед освобождением советскими войсками (это было его второе счастье для избавления и от уже советских лагерей, первое – он воевал в истребительной бригаде, а они приравнивались к войскам НКВД) в апреле 45-го был лагерь на острове Свинемюнде. После месячного восстановления участвовал в последних операциях войск в Германии, за что получил медаль «За Победу над Германией» именное «Благодарственное письмо» за подписью маршала Г.К.Жукова (к сожалению, не сохранили). Только последние десятилетия рассекречены данные об этом месте, очень важном для рейха. Именно там был сверхсекретный ракетный центр, там конструировались, изготавливались, испытывались и запускались по Лондону знаменитые ФАУ.

Послевоенное время было особенным для людей прошедших плен. И даже не предавших, не поддавшихся на агитацию власовцев, еле выживших измождённых сотен тысяч советских солдат. Но по возвращению надо было держать ухо востро не только с соседями, друзьями, но и даже близкими родственниками. Поэтому много «утонуло» воспоминаний от недорассказанности из-за опасности преследования, что не обошло и отца. Уже первые рассказы о Германии заканчивались вызовами в органы, поскольку бдительные односельчане тут же доносили, о чём рассказывает «пленник». Короткий рассказ о необычном аэродроме, об улетевших к своим пленникам… и «жуков» и «пустынский» уже «накрутили», что Баулин Афоня помогал немцам на аэродроме. А как было выжить в страшном голоде от брюквенной баланды, кроме как найти в мусоре хоть крошки, рыбью голову, очистки картошки…

И отец до последнего и нам только с большой осторожностью и предупреждением рассказывал о необычных вещах, которые и складывались потом в пазлы прошлой, далёкой, отцовской жизни. Рассказывал, как бахвалились немцы, говоря, что-то похожее: у вас «катюша», а у нас «ванюша», когда слышали необычные звуки, так запускали ФАУ. Показывали, что скоро вам «капут», веселились, толкали истощавших пленных, которые еле стояли, порой и падали как домино, сшибая друг друга. Особенно отличался переводчик, тот просто лютовал, смотрел на всех как на сброд, недоумков, хотя покупая какие-нибудь поделки, игрушки, видно было, изумлялся красоте и изяществу, вглядывался в мастеров, пытался вникнуть.

Пленные в начале 45-го наблюдали как несколько ночей грузили людей на суда, которые были вне порта, боялись авиации или подводных лодок, в том числе и на круизный лайнер «Вильгельм Густлофф», а часть из них, в том числе и лайнер, потопили. Никто же не знал, что это была операция «Ганнибал» - эвакуация огромного количества беженцев морем. Там погибла семья переводчика, думали: вот будет лютовать, но, удивительное дело, стал, как шёлковый, понял, что такое терять близких, фактически на глазах.

Очень не любили конвоиры лётчиков, издевались над ними, бросали в карцер, где только камни лежали, говорили, что вы Германию в камни превращаете, вот и лежите на камнях. К сожалению, и среди своих находились ухари-подлецы, которые «помогали» травить и добивать. Был и рассказ о том, что в один из дней в начале 45-го немцы сильно лютовали, били всех подряд просто походя. Потом просочились разговоры, что несколько военнопленных угнали новейший самолёт, что: то ли сбили его, то ли не смогли. Но переполох был в лагере сильный.

Так бы и остался этот рассказ как неизвестный незначительный эпизод из жизни моего отца, если бы не попалась мне: то ли статья, то ли была какая-то передача о лётчике Девятаеве из Мордвии. Как-то было скромно, незаметно. Но отца тогда уже не было, вернуться в то время воспоминаниями не с кем. А прочитав уже в наше время о том, что совершил этот человек со товарищи для развития ракетного дела, что сам перенёс преследования после войны, что сам Королёв добился, чтобы ему присвоили звание Героя СССР, как-то всколыхнуло во мне: ведь рядом были! Может и виделись!

В этой связи всплыл и второй эпизод уже из нашей жизни. Когда в конце 90-х, начале 2000-х появилась возможность заглянуть в рассекреченные документы в «Мемориале», нашёл отца их в списках погибших (и мать получала «похоронку» и подтверждение в письме от командира), и в списках освобождённых 30 апреля 1945 года из лагеря Свинемюнде.

Заглянул в этот список, а там и Дёмин Семён Григорьевич из села Ново-Девичье из Мордовии. А в Старо-Девичье знакомые живут, позвонили, созвонились с ними, а они связались с соседним селом, стали спрашивать жену его Евдокию Афанасьевну. Выяснили, оказалось, Евдокии уже нет, а есть дочь, и что отец не вернулся с войны. Сколько слёз было! Меня по телефону разыскала уже внучка из Москвы. Тоже вся в слезах, думали, что я что-то знаю, но потом глубже копать стал, нашёл, что он тяжело болен был, умер и похоронен в братской могиле километров в 70-ти от острова Свинемюнде, даже номер могилы указан.

Такие вот человеческие судьбы. Жаль, что такое время было, многие бы повстречались, многие бы узнали что-то важное для себя. Сейчас только отдалённая притупившаяся память, как в какой-то книге написано, что пепел прошлого стучится в сердце.

Да, каменели сердца женщин войны. Что-то подобное пережила мама, пока не получила «треугольник» от Афанасия: Живой я!!.

Лучше моего земляка Владимира Козлова мало кто скажет. Обратите внимание на завершение последнего четверостишия.

Есть изба в селе нашем просторная –

Юным мужем умеючи срублена!

Была стройной хозяйка, проворная,

Но… не сладилась жизнь – войной сгублена!

Появились седины нежданные,

Морщины у глаз некрасивые!

Все ждала у окошка желанного,

С войны грозной солдата милого!

Проглядела все глазоньки синие

С васильками во ржи очень схожие!

Возвращались чужие любимые,

Повзрослевшие и непохожие!

Много лет вместе с солнцем вставала,

Все смотрела на пыльный большак!…

Ребятишек одна поднимала –

Не вернулся с войны к ней солдат!

Пролетела жизнь очень нелегкая!

У избы той углы кособочатся.

А любовь не забылась далекая,

До сих пор на большак глаза просятся!

Что ж ты, доля, такая несладкая,

Наших бабушек и наших мам?

Из них многих прозвали солдатками –

Уточнением к их именам!

День который погода не лётная!

Что-то очень не так с небесами?

Отпусти, полоса меня взлетная,

В избу милую, к старенькой маме!

Слава Родине милой и Богу!

И родителям – низкий поклон,

За большую мне в жизни дорогу

От угла в строгих ликах икон!..

Анатолий Баулин 89022051948 baoulin@mail.ru